«Вы едете не просто посмотреть, а прежде всего — помолиться. Иначе это уже не паломничество»

― Владыка, мы стараемся в нашей деятельности осмыслить суть паломничества. В связи с этим вопрос. Паломничество и туризм. Ваше личное отношение, можно ли и нужно ли пытаться сохранять традиционное святоотеческое отношение к паломничеству как к аскетическому деланию? Синонимом которого является «богомолье», а не «экскурсия» или «тур». Или времена изменились, поезд ушел, пусть будет уже паломнический туризм, религиозный туризм, прежнего уже не вернуть?

 

― Хорошо, что вы задали этот вопрос. Если честно, специально об этом я не размышлял, но что-то скажу. Это ведь такая вещь, которая часто идёт снизу, от народа, а не сверху.

Нас интересуют и паломники, и туристы. Потому что турист — это человек, который, во-первых, приносит средства (что не маловажно для монастырей), а во-вторых, может со временем перейти в разряд паломников. Он может постепенно воцерковиться.

 

― Получается, элемент миссии?

 

― Да, именно. Что касается паломничества, как аскетического подвига, мне кажется, оно не хуже любого другого. Только здесь подвиг сочетается с познавательной стороной. Многие люди любят ездить в паломничество — в Иерусалим, на Афон, в Бари. И для них это действительно важное духовное дело. Да, сейчас паломничество выглядит иначе, чем раньше. Раньше шли пешком, жили в строгости. Сейчас можно лететь на самолете, ночевать в комфорте. Но если человек даже в пятизвездочном отеле старается поститься, молиться, причащаться — разве это плохо?

 

Будущий митрополит Ферапонт (в миру — Дмитрий Витольдович Кашин) родился 21 апреля 1969 года в Москве в семье служащих. Окончив школу с углубленным изучением математики, он поступил в Институт криптографии, связи и информатики. В 1989 году он принял крещение, а после службы в армии начал церковное послушание — сначала как псаломщик в подмосковном селе Полтево, затем как насельник Авраамиево-Городецкого монастыря в Костромской епархии.

В 1999 году архиепископ Костромской Александр постриг его в монашество с именем Ферапонт — в честь преподобного Ферапонта Монзенского. Вскоре он был рукоположен в иеродиакона, а затем в иеромонаха. Окончив Костромскую духовную семинарию, а позже — Московскую духовную академию, отец Ферапонт защитил кандидатскую диссертацию, посвященную истории монастырей Костромского края.

В 2004 году он стал наместником Иаково-Железноборовского монастыря, а в 2013 году был избран викарным епископом Макарьевским. После кончины архиепископа Алексия он возглавил Костромскую епархию, а в 2017 году возведен в сан митрополита. Под руководством владыки Ферапонта активно возрождаются древние обители, в том числе Ипатьевский монастырь — духовный символ Костромы.

Митрополит Ферапонт — автор многочисленных научных трудов по истории Церкви в Костромском крае, вносящих значительный вклад в изучение православного наследия России. За многолетние труды он удостоен государственных наград, в том числе медали ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (2024).

 

― Как вы считаете, Церковь должна больше напоминать о том, что паломничество, в первую очередь, молитва, усилие, труд, стремление к тому святому, к которому вы идете?

 

― Безусловно. У себя в епархии мы это разделяем очень чётко: есть туристические группы, а есть паломнические. Когда к нам обращаются за организацией экскурсии, мы сразу уточняем: вы — туристы или паломники? От этого зависит всё: и маршрут, и программа, и кто будет сопровождать группу. Паломникам один подход, туристам — другой.

И здесь обязательно нужно напоминать: вы едете не просто посмотреть, а прежде всего — помолиться. Иначе это уже не паломничество.

 

― В том числе, можно какие-то примеры привести, рассказать о том, как раньше люди ходили в богомолье. И даже не обязательно брать калик перехожих с сумой за плечами, но тем не менее…

 

― Конечно, сейчас всё стало проще — есть транспорт, гостиницы. Уже не нужно идти пешком месяцами. Но при всём этом должно оставаться что-то от подвига. Пусть даже символически. Иначе это будет уже нечто совсем иное.

 

 

― Вопрос, наверное, связан с предыдущим ― о забытых святынях. Мы с вами москвичи. Мало кого интересуют мощи святителей Московских ― Петра, Ионы в Успенском соборе, Алексия в Елоховском соборе, Василия Блаженного на Красной площади, Владимирской иконы Божией Матери, которая находится в Николы в Толмачах. Мало кто вообще знает, даже среди церковных людей, что в Храме Христа Спасителя есть глава Иоанна Златоуста, часть Ризы Господней... Великие святыни! А если паломник и приезжает в Москву, то это ― при всем уважении и почитании ― Матронушка. А сейчас, знаете, включают в маршрут Главный храм Вооруженных сил... Храм производит впечатление, но паломничеством это трудно назвать. На мой взгляд, налицо разрыв традиции русского богомолья. Как вы думаете, Церкви нужно этот крен выправлять?

 

― У меня был разговор со Святейшим Патриархом как раз на эту тему ― что эти древние святые, неважно, где они находятся, они забыты.

Был смешной случай, когда я только на кафедру вступил. Некий батюшка дозвонился до меня, говорит: «Мы можем принести вам ковчежец с частицей мощей святой Матроны». Я тогда еще много чего не знал, говорю: «Хорошо». Приехали, поездили по епархии, собрали пожертвования. Потом игумения Богоявленско-Анастасиина монастыря говорит: «У нас икона висит на стене с такой же частицей мощей». Вот что значит работа с общественностью ― все написали, что привозят, а на самом деле вот она, иди, вот она, кто тебе не дает? Это вопрос действительно современного подхода к распространению информации ― что какие-то святыни широко известны, а другие – полностью забыты. При всей любви ― я вообще воцерковлялся через Дивеево ― но Дивеево место всеми почитаемое. Серафим Саровский ― великий святой, но у нас много святых, много преподобных, которые так же, как он, молились, постились и стяжали благодать. Потом, конечно, все читали его пророчества, что Дивеево станет великим монастырем — это где-то и поспособствовало его славе. Я очень рад, потому что действительно несколько лет ездил туда постоянно. То есть момент такого внимания, что есть забытые святыни ― абсолютно правильный.

Ко Владимирской тоже мало народу сейчас ходит? Я когда жил в Москве, у меня была икона любимая ― Владимирская и «Всех Скорбящих Радость».

 

 

― Как раз они рядом, можно сказать...

 

― Тогда еще Владимирская просто висела вместе со всеми другими иконами в зале древнерусского искусства. Там, по-моему, и Донская была.

 

― А Донская до сих пор там, в Донском монастыре ― список. Ну и «Троица» была там, соответственно.

 

― Икона «Троица» славна, во-первых, идеей иконописца ― как правильно подать Троицу. Она не прославлена, наверно, какими-то большими чудесами. А народ очень рационален.

 

― Да, у меня, кстати, в связи с этим тоже вопрос про потребительское отношение…

 

― К «Троице» надо идти, чтобы прославить Бога. А это у нас последнее дело в молитве ― нам бы что-нибудь получить. Даже если самая духовная, даже самая великая, ты просишь у Бога помощи, например, о спасении души, у тебя какие-то духовные скорби, напасти, страсти. Если настоящий монах, настоящий христианин ― он борется со страстями. Но так, чтобы просто прийти и сказать: «Господи, я хочу Тебя прославить» ... У нас же есть четыре вида молитв, да? Покаянная, просительная, благодарственная и прославляющая. Вот к «Троице» надо идти, чтобы славить Бога. А кому это надо? Время потратить. Хотя бы поблагодарить. Подойти к обычной иконе и сказать: «Господи, спасибо, Ты вот сделал то-то, я Тебя благодарю». Но так, чтобы опять же потрудиться, поехать...

Сейчас есть такая проблема, без сомнения. Это как раз вопросы нашей духовной жизни. Ну, слушайте, если посмотреть на современную духовную жизнь... Да, слава Богу, как-то живем, храмы восстановили, вот эти внешние вещи все есть. А так, чтобы человек реально взялся за себя в духовном плане... Показателем плохим является отсутствие желающих поступать в монастыри. Сейчас и семинарии полупустые, к сожалению. И вот это все из одного корня растет.

Хорошо, что у человека еще есть еще познавательный интерес. У нас есть всё в Москве, и вдруг ему говорят: «Поехали, там Галич, Галичское озеро, галичский карась, а еще Авраамиев Городецкий монастырь». Ему и то, и другое интересно. Он соглашается: «Давай, это я сделаю вместо отпуска». Едет. И это уже — шаг. Хоть какой-то подвиг.

 

― Владыка, расскажите о ваших первых шагах на Костромской кафедре. Как возникла идея развития паломничества, и что уже удалось реализовать?

 

― Когда Святейший Патриарх перед моим назначением спросил о видении служения на Костромской земле, я подчеркнул, что это земля преподобных отцов, часть Северной Фиваиды с множеством восстанавливающихся и уже восстановленных монастырей. Особенно меня беспокоило, что современные православные знают Оптину, Дивеево, Троице-Сергиеву Лавру, но не помнят таких великих святых нашей земли как Паисий Галичский или Авраамий Городецкий. А ведь к ним 300-500 лет назад шла вся Русь! Я сам переводил житие преподобного Авраамия, где зафиксировано 150 чудес от его мощей. Патриарх горячо поддержал идею возрождения паломничества. За первый год-полтора мы создали паломническую службу «Стезя» и открыли паломническую гостиницу. Пытались организовать поездки из Москвы, но тогда дороги были плохие — водители отказывались ездить. Сейчас хороший асфальт ведет к каждому монастырю. Появился восстановленный Кремль — это дает новый импульс. В прошлом году Кострому посетило 1,5 миллиона туристов, но нужно расширять маршруты за пределы города ― в Нерехту, к Макарию Унженскому (это 190 км), в Авраамиев Городецкий монастырь (тоже 190 км), Иаково-Железноборовский (90 км).

 

 

― Какой ваш личный опыт паломничества? В каких святых местах России и мира вам доводилось побывать, где вы чувствовали особую благодать, особое присутствие Бога и Его святых?

 

― Ощущение особой благодати я испытал, конечно, на Гробе Господнем, на Святой Земле. Еще мирянином я бывал в Задонске — в монастыре святителя Тихона. Тогда я только начинал воцерковляться — крестился я уже взрослым. Тогда же, кстати, ездил и в Киев — это было еще просто. Лавра произвела большое впечатление. Пещеры, конечно, особенные. В 2006 или 2007 году, уже будучи настоятелем Железноборовского монастыря, я снова побывал там проездом и снова посетил пещеры. На Афон я всегда ездил один, без групп. Там мой знакомый иеромонах из Свято-Пантелеимонова монастыря показывал мне места. Это всегда были поездки очень живые, очень личные. Но вот так, чтобы говорить об особых чувствах — не знаю… Я, честно говоря, не очень-то доверяю своим ощущениям. Хотя, конечно, когда стоишь на Литургии на Гробе Господнем — это что-то совершенно особенное. Недавно вот ездил в Петербург — был всего полдня. Дали сопровождающую, быстро провели к Ксении Блаженной, потом в Александро-Невскую лавру. Удалось приложиться к нескольким святыням. Когда езжу, конечно, всегда стараюсь приложиться. Сейчас мои поездки больше по служебным приглашениям — но если есть возможность, то стараюсь не упустить момента. В прошлом году, например, ездил в Барнаул — туда принесли мощи святого Макария Алтайского. Он ведь долго подвизался на костромской земле, был ректором нашей семинарии. Мы с владыкой Сергием (митрополитом Барнаульским и Алтайским ― прим. ред.) хорошо общаемся, вот он и пригласил. Два раза я ездил в Псково-Печерский монастырь, и оттуда даже начала расти моя дорога из мира в Церковь. Был в Оптиной пустыне, очень хороший опыт. Приехал на первой неделе поста, жил там в Предтеченском скиту. Я приехал в субботу первой недели Великого поста. Я только сходил на всенощную на службу Торжества Православия, а потом неделю жил. И там уже вторая неделя поста, уже послушания с утра. Все понравилось, интересно было, хорошо. Это я вспоминаю, когда я ездил действительно в паломничества.

 

 

― У меня есть пара вопросов про текущие дела в Костромской митрополии. Восстановление Костромского Кремля. Великолепный Богоявленский собор, красавица-колокольня. всё построено, освящено. Что дальше? Какие планы с Успенским собором?

 

― В 2023 году мы завершили работы по Богоявленскому собору. Его освятил Святейший Патриарх в сентябре. Собор восстановлен на средства и трудами Виктора Ивановича Тырышкина — многие его знают. Хотя, конечно, над всем комплексом кремля работали несколько жертвователей.

После освящения собора была некоторая пауза в ведении строительных работ. В настоящее время, благодаря решению Виктора Ивановича продолжить финансирование восстановления соборного комплекса Костромского кремля, мы вплотную приблизились к началу строительства Успенского собора. Практически завершен проект, автором которого является Московский архитектурный институт, в том числе — свайного поля и плиты фундамента. Получена поддержка этого строительства у губернатора, Сергея Константиновича Ситникова.

 

Костромской кремль, основанный в 1416 году на высоком волжском берегу, веками был духовным и административным центром города. Его ансамбль включал Успенский собор (первый каменный храм Костромы, XVI в.) и Богоявленский собор с 64-метровой колокольней (XVIII в.) — шедевр костромского зодчего Степана Воротилова. В Успенском соборе пребывала чудотворная Феодоровская икона Божией Матери, особо почитаемая династией Романовых. В 1934 году советские власти взорвали оба собора, чтобы расширить парк культуры. Решение мотивировали «отсутствием художественной ценности» и необходимостью «освободить место для трудящихся». Колокольню, использовавшуюся как геодезический пункт, уничтожили одной из последних. На месте Кремля остался лишь памятник Ленину на постаменте, подготовленном для монумента Романовым в 1913 году. В 2015 году по инициативе мецената Виктора Ивановича Тырышкина и при поддержке Святейшего Патриарха Кирилла началось восстановление Кремля. К 2023 году были воссозданы Богоявленский собор, ставший кафедральным, и колокольню. Осуществленный проект вернул городу его исторический силуэт.

 

Если всё пойдёт по плану, Виктор Иванович хочет в этом году завершить хотя бы цокольный этаж. Ну или, по крайней мере, сделать свайное поле — потому что место непростое, берег, сложный фундамент. Нужно будет обустроить подъездные пути: ведь рядом стоит уже действующий Богоявленский собор.

 

 

Все городские службы настроены положительно, подрядчик у нас местный — что особенно хорошо для фундаментных работ. Надеемся, что всё не вхолостую, и до конца года у нас будет хотя бы фундамент. Виктор Иванович рассчитывает возвести собор за два-три года. Он проще Богоявленского: там не будет таких сложных элементов, как высокая колокольня с лифтами. Успенский собор и по стоимости выйдет скромнее.

 

 

― Не могу не спросить об имени, которое благодаря нашумевшему фильму снова у всех на устах — Ленин. Что будет с памятником и с историческим постаментом?

 

Вопрос о памятнике Ленину находится в ведении светских властей. Но я убежден, что большинство костромичей за перенос памятника в более подходящее место, и нынешнее соседство «вождя мирового пролетариата» с собором неуместно и нелепо. К тому же памятник нуждается в ремонте.

 

В 1913 году, к 300-летию императорского дома Романовых, в Костромском Кремле заложили грандиозный монумент — 36-метровую «историческую летопись в бронзе». Проект скульптора Амандуса Адамсона включал 28 фигур: от первого царя новой династии Михаила Фёдоровича до императора Николая II, а также ключевых деятелей русской истории — Минина, Пожарского, Петра I и других. Центральной композицией должен был стать трон с юным царём Михаилом и его матерью инокиней Марфой, символизирующий преемственность власти и божественное призвание династии. Закладку в мае 1913 года лично провёл Николай II, тем самым подчеркнув связь Костромы — «колыбели Романовых» — с судьбой России. К 1916 году успели возвести постамент в виде часовни и отлить 20 фигур, но война и революция остановили работы. Большевики, уничтожив бронзовые изваяния, в 1928 году водрузили на усечённый постамент бетонного Ленина — «вождя», разорвавшего связь народа с национальной историей. Советская власть не просто разрушила памятник, но превратила его в карикатуру: монумент, задуманный как символ единства эпох, стал постаментом для идеологического противника монархии и Православия. Даже сегодня бронзовый Ленин (установленный в 1982 году вместо бетонного) смотрится чужеродно на царском пьедестале, напоминая о насильственном разрыве традиции.

 

Важно еще и то, что постамент памятника предназначался для установки на нем скульптурной группы к 300-летию Дома Романовых, который тогда так и не был завершен. Есть интересное предложение от москвичей ― возвести этот монумент истории России при последней царской династии. Но сначала, конечно, надо решить вопрос нынешнего памятника.

 

 

― Расскажите о Царских днях в Костроме. Что в них общего и чем они отличаются от аналогичных мероприятий в Екатеринбурге?

 

― Масштаб, конечно, у нас поменьше. Общая идея понятна — почитание Царской семьи. Но всё же в Екатеринбурге царская семья пострадала, приняла мученическую смерть. У нас же речь идёт о другом — о связи с царским домом, с его началом. В 1613 году здесь, в Костроме, началась история династии Романовых. Все знают эту историю с Ипатьевским домом, даже само название связывает Кострому и Екатеринбург, но контекст у нас иной — не трагедия, а начало пути.

 

― Какие мероприятия включают Царские дни в Костроме?

 

― Прежде всего — крестный ход и богослужение. Теперь, после восстановления Богоявленского собора, крестный ход проходит от него до Ипатьевского монастыря. Это около трёх километров. В монастыре совершается ночная служба. Есть концерты. В этом году акцент сделали на фестивале церковных звонов.

 

― В прошлом году произошло поистине историческое событие ― первое за семь столетий перенесение Феодоровской иконы Божией Матери в Городец. Владыка, позвольте задать вам тот же вопрос, который я задавал владыке Парамону. Возможно, он покажется наивным, но: нет ли планов или хотя бы обсуждений сделать такое перенесение чудотворного образа регулярным мероприятием? Например, совершать его по воде, по Волге?

 

― Разговоры такие есть, идея обсуждается. Владыка Парамон обращался ко мне осенью или даже зимой — при поддержке митрополита (Нижегородского и Арзамасского ― прим. ред.) Георгия. Я ответил, что мы готовы рассматривать такие перенесения в период с октября по апрель. Дело в том, что летом мы принципиально не хотим перемещать икону. Есть просьбы от костромичей ― летом, в пик туристического сезона, оставлять образ на месте. В это время года у нас большой поток туристов и паломников к иконе, и мы бы не хотели лишать их возможности помолиться у нашей святыни. В любое другое время — пожалуйста. Мы не против. Особенно в Городец — туда тем более с радостью. Может, как раз октябрь — самое подходящее. Апрель — это пост, Пасха, там своё. А в октябре ещё и Волга судоходна, если по воде — вполне возможно. А в прошлом году мы икону везли на машине, по суше. Всё прошло очень благоговейно и трогательно. Но, повторюсь, если найдётся подходящее время — мы только «за».

 

 

― Владыка, как вы оцениваете современное почитание Феодоровской иконы Божией Матери?

 

― Феодоровская икона ― наша древнейшая святыня, глубоко почитаемая и Святейшим Патриархом. Она присутствовала на интронизации Патриарха Кирилла. В позапрошлом году по его благословению пребывала в Москве 12 дней, включая его день Ангела 24 мая. Многие епархии приглашают икону, даже очередь бывает. Также можно свидетельствовать о многих чудесах, которые сегодня происходят от иконы, о них нам пишут и рассказывают люди, с которыми эти чудеса происходили, в Костроме или в тех городах, куда мы приезжали с иконой.

При этом важно помнить, что святость нашей земли двойная: кроме Феодоровской иконы — это подвиги преподобных отцов, создавших здесь монастыри в средние века. Например, преподобный Никита Костромской, основатель Богоявленско-Анастасиина монастыря, где мы сейчас находимся. В следующем году обители исполняется 600 лет ― мы готовимся к этому юбилею, в том числе готовим к переизданию сочинение Петра Казанского об истории монастыря. Кстати, в начале 2000-х мы случайно обнаружили в архиве эту рукопись.

 

В XIV–XV веках в России зародился образ монаха, соединившего подвижничество прп. Сергия Радонежского с созиданием в северных землях. Преподобный Никита (в миру Иоанн; 1360‑е – 1450‑е годы) родился в Ростове в семье, близкой к роду преподобного Сергия. В юности он поступил в Троице‑Сергиев монастырь, где трудился просфорником и переписывал книги, в т.ч. «Лествицу» прп. Иоанна Синайского.

С 1395 по 1407 год прп. Никита возглавлял Высоцкий монастырь близ Серпухова, где оказывал духовную поддержку братии во время набегов татар и литовцев, а также руководил восстановлением обители после разорения. Затем преподобный окончательно обосновался в Боровском монастыре, где стал духовным наставником прп. Пафнутия.

В 1426 году Никита удалился в Кострому и основал там Богоявленский монастырь.

Мощи святого покоятся в юго‑западной части собора Богоявленско‑Анастасииного монастыря, сооружённого в 1559–1565 годах. Почитался Никита сначала локально и был канонизирован официально только в XX–XXI веках: сначала в Соборе Радонежских святых (1981), затем — в Соборе Костромских святых (2004).

 

― Владыка, я слышал о сложностях с канонизацией преподобного Никиты Костромского. Почему этот процесс встречает сопротивление и как епархия работает с историческими источниками для подтверждения святости?

 

— Ситуация с преподобным Никитой действительно показательная. Основатель Богоявленского монастыря г. Костромы прп. Никита Костромской давно канонизирован как местночтимый святой. При этом в Костроме всегда считали, что Никита Костромской – это ученик прп. Сергия Радонежского, ранее подвизавшийся в Боровске и Серпухове. Это предание основано на исследованиях профессора Московской духовной академии П.С. Казанского, написавшего во второй половине XIX в. историю Богоявленского монастыря. Мы собрали свидетельства из разных епархий ― Серпухова, Боровска, Троице-Сергиевой Лавры, где его почитают как ученика Сергия Радонежского, для того чтобы осуществить общецерковную канонизацию. Однако в Комиссии по канонизации посчитали недоказанным идентичность Никиты Радонежского и Никиты Костромского, хотя мы и приводим веские аргументы в обоснование того, что речь идет об одном святом. Сегодня есть тенденция подвергать сомнению давно сложившиеся церковные предания. С одной стороны, историческая наука развивается, появляются новые исследования, и это нормально. С другой стороны, зачастую единственным сведением о жизни какого-либо святого является предание. И отвергать эти предания только потому, что они не имеют подтверждения в светских источниках, конечно, неправильно. Так можно дойти и до отвержения евангельских событий…

 

 

— Буквально ещё пару вопросов о святых и святынях Костромской земли. Кострома уникальна тем, что при всей своей древности здесь не было длительного княжеского периода, а епархия появилась сравнительно поздно ― лишь в середине XVIII века. В соборе костромских святых мы видим только одного благоверного князя и нет своих святителей. Зато здесь, как и положено Северной Фиваиде, преобладают преподобные отцы. Причём это представители разных монашеских традиций: ученики преподобного Сергия, святителя Дионисия Суздальского (как Макарий Унженский), преподобного Корнилия Комельского (как Геннадий Костромской).

Как вы считаете, можно ли говорить о какой-то собственной «костромской школе» монашества?

 

— Насчет княжества ― оно всё же было. Василий Ярославич, которому явилась Феодоровская икона, хотя и не канонизирован, но почитался костромичами как благочестивый правитель, и являлся некоторое время великим князем.  А Галичское княжество и вовсе было значительным центром, соперничавшим не то что с Костромой — с Москвой в XIV веке. Именно с этим связана известность Железноборовского монастыря, туда ходил великий князь Василий Тёмный во время конфликта с Галичем. Кстати, первое чудо прп. Иакова Железноборовского как раз связано с молитвой о благополучном рождении Василия Тёмного. После победы князь оставил в монастыре свою кольчугу на мощах преподобного ― она хранилась там вплоть до революции.

Что касается особой костромской монашеской школы ― я не думаю, что её можно выделять отдельно от общерусской традиции. Скорее, это часть единой школы северо-восточного монашества. Наши подвижники, как и повсеместно на Руси, основывали общежительные монастыри ― в наших климатических условиях иначе было просто не выжить. Преподобные Сергий Радонежский, Авраамий Чухломской, Макарий Унженский ― все они собирали вокруг себя братию, создавая духовные центры. Может быть, в целом — это школа преподобного Сергия. А может, и шире — школа русского монашества.

Особенность костромской земли скорее в том, что здесь пересекались разные духовные влияния ― и от Сергия Радонежского, и от Дионисия Суздальского, и от Корнилия Комельского. Но это не особая школа, а часть великой традиции русского монашества, которая, при всём почтении к киевским первоистокам, на нашей земле обрела свои характерные черты ― соборность, приверженность общежительному уставу, тесную связь с окружающим миром.

 

— Вы приняли монашеский постриг с именем Ферапонт в честь преподобного Ферапонта Монзенского. Чувствуете ли вы особую связь со своим небесным покровителем? Тем более что он, как и вы, пришел в костромские пределы из Москвы. Он называл себя «сожителем Васильевым», а вы, как я читал, учились в школе в самом центре Москвы — буквально в десяти минутах ходьбы от храма Василия Блаженного.

 

— Да, я чувствую эту связь. Я первым заметил эту аналогию, и она мне очень нравится. Мало того — Кремль, который мы сейчас восстанавливаем, именно здесь, где сейчас стоит Богоявленский собор, раньше находился Крестовоздвиженский монастырь. В нем подвизался преподобный Ферапонт. Как тут не увидеть связь? Он действительно был москвичом, а потом ушел на север. Я, безусловно, люблю этого святого. Правда, до пострига я ни разу не был в Ферапонтовом монастыре.

Теперь же езжу туда каждый год. Он очень интересный святой — более поздний, отошел ко Господу в 1597 году, в эпоху некоторого ослабления монашеского духа. Тем не менее, он оставил после себя трех святых учеников. Сейчас там служит иеромонах, совершается служба, на праздник собирается народ. Конечно, очень хорошо, когда святой покровитель рядом. Вот если человек назван в честь древнего греческого святого — Василия Великого или Макария Великого, — что ты можешь сделать? А тут — сел на машину и доехал.

 

 

— Последний вопрос, Владыка. По промыслу Божьего костромские угодники и святыни этой земли, ее обители, играли важную роль в истории России.

Так преподобный Геннадий пророчески предрек Анастасии Романовне Захаревой-Юрьевой, что она станет первой русской царицей. Преподобный Иаков предсказал рождение наследника у великого князя Василия Дмитриевича. Преподобный Макарий Унженский сыграл важную роль в завершении междоусобицы середины XV века. Я уже молчу о ключевой роли Феодоровской иконы Божией Матери и Ипатьевского монастыря, в прекращении смуты и возвышении новой правящей династии. Как известно, даже Владимир Владимирович Путин стал президентом в день праздника Феодоровской иконы Божьей Матери 27 марта.

Как вы считаете, действительно ли Костроме уготована какая-то особая роль в истории России, если да, то почему?

 

— Почему именно Кострома? Это тайна Божьего промысла. Здесь живут, как я бы сказал, обычные русские люди. Даже, наверное, в каком-то смысле — такой вот средний русский человек, среднерусский тип личности. Почему Богородица избрала для Своей иконы именно этот город? Ведь чудотворных образов на Руси много. Почитание её в Костроме началось рано. Известны чудеса, связанные с образом: победа над татарами на Святом озере, когда икону вынесли на поле — и враг в страхе бежал. Или, когда сгорел деревянный храм, а икона осталась невредимой. А ведь при пожаре в деревянном здании температура такая, что ничего не уцелеет — если только по Божией милости.

Да и сам Успенский собор, где пребывала икона, ориентирован не по канону — не на восток, а на место её явления — на север. Это тоже о чём-то говорит.

Когда Романовы прибыли в Ипатьевский монастырь, к ним пошёл крестный ход с Фёдоровской иконой. Посольство встретило их именно с этим образом. И вот ещё интересная деталь: инокиня Марфа, мать Михаила Фёдоровича, благословила сына именно Феодоровской иконой, а не знаменитой в Москве Петровской иконой, которую принесло из Москвы посольство. Так что в Костроме нашёлся свой чтимый образ — и Михаил Фёдорович был благословлён именно им, Феодоровским. А дальше — всё очевидно: Романовы окружили икону особым почитанием, отправили реставраторов, заказали список в Москву. То есть это почитание было вполне искренним и подтверждено документально.

 

 

И всё-таки Матерь Божия как-то по-особому благословила этот город. Почему? Не знаю. Невозможно объяснить, почему Господь выбирает то или иное место для Своего Промысла. Но факт — здесь это произошло.

Что будет с Костромой дальше — одному Богу известно. Сейчас — чудо само по себе: восстанавливается Костромской кремль. Ещё недавно никто не понимал, как это возможно, где взять средства. А тут — как-то всё сложилось. Вот стоит Богоявленский собор, и все поверили: возможно восстановить и остальное. Успенский собор, окружающая территория — всё это уже обсуждается, и масштаб другой. Здесь уже могут быть федеральные программы, спонсоры, другие источники. А главное — старт дан. Камень сдвинут. И это очень важно.

Собор построен, освящён Патриархом. Это было величайшее торжество для всей Костромы.

 

Беседовал И.А. Рыжов