Афон олюблен, одухотворен…

Первое письменное свидетельство о русском монашестве на Афоне появилось тысячу лет назад. С тех пор здесь побывало немало русских паломников, оставивших свои воспоминания об этом святом месте.

Согласно устному преданию, первые русские насельники появились на Святой Горе еще раньше – в X веке. Они заложили обитель в честь Успения Божией Матери с одноименным храмом. В библиотеке Великой Лавры Афанасия Афонского хранится документ, датированный 1016 годом, под которым стоят подписи игуменов всех монастырей Святой Горы, в том числе и русского: «Герасим монах, милостию Божией пресвитер и игумен обители Роса, свидетельствуя, собственноручно подписал». Позднее за обителью закрепилось название «Ксилургу», то есть монастырь Древодела, видимо, благодаря русской братии, в совершенстве владевшей плотницким ремеслом. Достоверно известно, что будущий основоположник русского монашества инок Антоний дважды посетил Афон и подолгу жил в Ксилургу.

В XII столетии русское братство на Афоне так умножилось, что Священный Кинот принял решение о передаче русским монастыря Фессалоникийца во имя великомученика Пантелеимона. Это историческое событие произошло в день Успения Божией Матери – 15 августа (ст. ст.) 1169 года.

Не раз впоследствии в эту «школу православного подвижничества» посылали своих монахов Киево-Печерская и Троице-Сергиева Лавры, Валаамский и Соловецкий монастыри. Отправляя на Святую Гору пожертвования, благочестивые русские государи и патриархи просили привозить в Россию списки прославленных афонских икон.

В XII столетии русское братство на Афоне так умножилось, что Священный Кинот принял решение о передаче русским монастыря Фессалоникийца во имя великомученика Пантелеимона

В 1560 году игумен Пантелеимонова монастыря Иоаким по просьбе российского митрополита Макария написал сочинение, посвященное укладу жизни афонских насельников. В 1584 году ряд сведений об Афоне привез в Россию царский человек Иван Мешенинов, которого направляли для раздачи тамошним обителям милостыни по душе почившего царевича Иоанна Иоанновича.

Что увидел славный пешеходец

В октябре 1725 года на Святой Горе оказался русский паломник-пешеходец Василий Григорович-Барский. Именно ему мы обязаны первым подробным описанием Афона, дополненным собственноручными рисунками. Полный глубокого религиозного чувства, Василий обещался пред Господом обойти все здешние обители, а их, как он слышал, было двадцать, «кроме скитов, их же суть множество». Где-то Барский прожил по несколько дней, а где-то провел по несколько часов, но везде стремился он, прежде всего, поклониться святыням.

Монахи

В монастыре Ватопед Барскому поведали об одном чуде, совершенном от здешнего образа Богородицы, о котором Василий рассказал в своей книге. Некий молодой дьякон, не получив после тяжелого дня желаемой чаши вина, подошел, подстрекаемый дьяволом, к изображению Пречистой Девы и ударил его ножом со словами: «Аз тебе служу всегда, очищающи и ометающи тебе всегда, ти же ме не даеши единой чаши вина!» Тотчас из лика Богоматери брызнул ток крови, и ослепший дьякон с воплем рухнул наземь.

С той поры он беспрестанно каялся, но лишь перед самой кончиной случился ему глас свыше: грехи твои прощаются, только рука, сотворившая такое непотребство, будет проклята. Так и произошло – тело монаха давно истлело, а высохшая рука и доселе пребывает под стеклом у чудотворного образа. «На образе же и ныне рана с кровию есть, юже аз видех сам, и лобизах грешними моими устами», –писал Барский.

После трехнедельного странствия Василий добрался, наконец, до Пантелеимоновой обители, или Руссика, о чем писал: «Пришедшу ми… еще до вечерни, узрехся с иноки, от моея страни сущими, и приветвовахся с ними, …и прияша мя с любовию… и молиша ми, да пребуду с ними вкупе в монастире, или, аще ни, то поне замедлю некое время».

Трое суток провел тут Василий, ходил с братией на службы, помогал в трудах. Отметил, что монастырь невелик, но церкви его благолепием ничуть не хуже, чем у других афонских обителей. Впрочем, с горечью пишет наш паломник, Руссик, хотя и стоит в самой прекрасной и плодородной местности, переживает крайне непростой период: «Ныне уже обветша, понеже много лет пуст стояше, и не бысть даже доселе кому оного снабдевати… зело нища и убога, едва с нудею воскормляется». В монастыре проживали тогда всего четыре монаха –два русских и два болгарских при игумене-болгарине.

В 1744 году Барский еще раз побывал на Афоне и не нашел в Пантелеимоновом монастыре ни одного русского. Война с турками при императрице Анне Иоанновне отрезала Святую Гору от России. «Егда стало невольно российским монахам выходити из своего отечества в чужие страны, взяша его во власть свою греки и до днесь обладают», –писал Барский.

«Воистину сей есть рай»

Но вскоре греческие иноки переселились отсюда в принадлежавшую монастырю прибрежную келью Воскресения Христова, где в начале XIX века Пантелеимонов монастырь был отстроен заново на средства Господаря Валахии Скарлата Каллимахи; старый же Руссик превратился в его скит.

Русское присутствие в монастыре стало возрождаться с прибытием сюда в 1830-х годах иеромонахов Аникиты (в миру князя Сергея Ширинского-Шихматова) и Иеронима (Соломенцова). Для Нового и Старого Руссиков начался период расцвета.

Люди это вовсе не одичалые, как готовы предполагать многие невежественные порицатели монашества, а, напротив, большей частью светлые, ласковые, младенчески благодушные

В это же время Сергий (Веснин), принявший монашеский постриг в Пантелеимоновой обители, пишет «Письма Святогорца» – книгу, которая стала одним из лучших описаний Афона. Она дает цельное представление об истории афонского монашества, его преданиях, о православных святынях, хранящихся здесь, но самое главное – приоткрывает внутренний мир афонского инока, прикасаясь к тайне спасения души. «Любуюсь на Святую Гору Афон и на жизнь ее насельников и не нарадуюсь моему собственному жребию… По временам я выхожу за обитель освежиться живительным воздухом пустынь и дыханием их потаенных, пленительных цветов. В праздники можно часто видеть под тенью масличных дерев седых как лунь старцев, в кружке тихо беседующих о грядущей славе и радостях Царствия Божия. Смотря на них, я всегда прихожу в тихий восторг, и сердце бьется невыразимо».

Первый начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Порфирий (Успенский) отозвался об этой книге так: «Сергий был поэт, а не историк и не археолог. Речь у него чисто русская, приятная и инде увлекательная...»

О Святой Горе писал и инок Парфений (Агеев), который прожил на Афоне с 1839 по 1841 и с 1843 по 1845 годы. Увидев Святую Гору впервые, он воскликнул: «Воистину сей есть дом Божией Матери! Воистину сей есть рай едемский, из негоже Адам изгнан бысть; аз же грешный в него возвращен есмь. О, блаженни очи мои, видевшия тя, Святая Гора Афонская, и блаженни родители мои, родившие мя! …мене грешнаго сподобил Господь в тебе жить, и наслаждаться твоею красотою».

Случай с Леонтьевым

С развитием пароходного сообщения во второй половине XIX века начался массовый приток русского монашества на Афон, многие паломники, среди которых были известные люди, оставались здесь.

Интересен пример публициста, дипломата Константина Николаевича Леонтьева. Исполняя должность российского консула в городе Солуни (Салоники), он в июле 1871 года тяжело заболел и подозревал у себя холеру. Когда смерть казалась неминуемой, он перед подаренной ему на Афоне иконой Богородицы дал обет, что в случае выздоровления примет монашеский постриг. Через два часа Константин Николаевич почувствовал облегчение. Потрясенный, он отправился верхом на коне через горы в Пантелеимонов монастырь. Здесь Константин Николаевич провел больше года, «изучая», по его свидетельству, «монашескую жизнь и испытывая себя». Его очень интересовал духовный опыт отшельников –русских, греков, болгар. Он писал об этом: «Отшельники эти действительно живут сурово, уединенно и добровольно нищенски, проводя все время в поражающем постничестве и молитвах. Некоторых из них я видел сам и говорил с ними. Люди это вовсе не одичалые, как готовы, я думаю, предполагать многие невежественные порицатели монашества, а, напротив того, большей частью светлые, ласковые, младенчески благодушные и при этом весьма самосознательные, то есть понимающие, что они делают».

Афонские старцы отговорили Леонтьева от намерения стать монахом, и вскоре он вернулся на родину. В 1891 году в Оптиной Пустыни он все-таки принял тайный постриг с именем Климент.

Святая Гора Афон

Сокровища поучительной древности

К 1874 году число русской братии в Пантелеимоновом монастыре достигло 300 человек, греков насчитывалось около 200. Игуменом обители был выбран русский архимандрит Макарий (Сушкин), его настоятельство с 1875 по 1889 год стало самым блестящим периодом в истории обители.

Монастырь развил обширную издательскую деятельность. В собственной типографии печатались большими тиражами брошюры, листовки, книги. Монастырь издавал журнал «Душеполезный собеседник» тиражом 22000 экземпляров. Десятки миллионов книг и брошюр разошлись в русском народе. В самом же монастыре печатную продукцию паломникам раздавали бесплатно.

Весьма славилась монастырская библиотека. Сюда изучать древние рукописи приезжал архимандрит Порфирий (Успенский), будущий начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Здесь сохранились уникальные документы, в числе которых грамоты русских царей: Федора Иоанновича, Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Иоанна и Петра Алексеевичей и одна – Патриарха всея Руси Иова.

Интересно наблюдение архимандрита Порфирия, которое позволяет косвенно оценить насыщенность книгохранилища богослужебными книгами. «Апреля 23, 1861 г. Пасха. В Пантелеймоновском монастыре. Во время вечерни 20 иеромонахов читали уставное Евангелие, растянувшись прямой линией от алтаря до западных дверей храма. У каждого из них было печатное Евангелие в бархатном переплете с серебряно-позлащенными образками. Богаты русские монахи!» – писал он в своем дневнике.

А вот что отметил в 1886 году секретарь русского посольства в Константинополе Алексей Александрович Смирнов: ≪Библиотека производит отрадное впечатление своей чистотой и порядком, в котором выглядывают из-за стекол длинные ряды переплетов. Тут есть книги по самым разнообразным отраслям человеческого знания; но рукописный отдел менее обширен и интересен, чем в других афонских монастырях… Впрочем, в последнее время, понимая всю ценность старинных памятников письменности, монахи охотно покупают рукописи, если они попадают в продажу из других монастырей Афона». Подытоживая свое пребывание на Святой Горе, Смирнов писал: «Для нас, российских, Афон должен быть дорог как случаем уцелевший живой осколок духовного мира, лучи которого первым светом осенили тьму языческой Руси. Киево-Печерская, Троице-Сергиевская лавры, это отводки этого мира, пересаженные на иную почву и разросшиеся на ней».

Благосклонное величие

Писатель Борис Константинович Зайцев покинул Россию после революции и полвека жил и работал в Париже. В 1927 году он совершил паломничество на Святую Гору и всегда считал это событие важнейшим в своей биографии.

«Я провел на Афоне семнадцать незабываемых дней. Живя в монастырях, странствуя по полуострову на муле, плывя вдоль берегов его на лодке, читая о нем книги, я старался все, что мог, вобрать… Афон предстал мне в своем вековом и благосклонном величии. Тысячелетнее монашеское царство! Напрасно думают, что оно сурово, даже грозно… Афон… полон христианского благоухания, то есть, милости, а не закона, любви, а не угрозы. Афон не мрачен, он светел, ибо олюблен, Одухотворен».

Александр Алиев