Россия глазами антиохийских гостей

 

Будничная, ежедневная жизнь русских людей оставалась для иностранцев, работающих в России, сокрытой, а богослужение и Устав нашей Церкви казались странными и бессмысленными.

Но вот в 1655 году в Москву приехал Антиохийский Патриарх Макарий III, которого сопровождал его родной сын, молодой архидьякон Павел Алеппский. С каким почтительным радушием они были приняты царем Алексеем Михайловичем и нашим Патриархом Никоном! Оба гостя пришлись государю по сердцу, они имели возможность бывать всюду и стали активными участниками русских церковных церемоний.

О своем пребывании в России Павел Алеппский написал книгу. В ней он касается всего, что видел и слышал во время своего продолжительного путешествия. По полноте и разнообразию содержания – это один из лучших письменных памятников о России того времени. Давайте же заглянем в его записки и начнем с описания дней Великого поста.

 

От Алеппо до Москвы

Много стран и людей промелькнуло перед глазами наших путешественников, прежде чем достигли они московских пределов – Сирия, бывшая Византия, Молдавия, Валахия, Украина. Из-за вспыхнувшей в тот момент «моровой язвы», а также государева похода под Смоленск путешественники вынуждены были на несколько месяцев задержаться в Коломне. Лишь в самом конце января 1655 года Патриарх Макарий со свитой выехал в столицу, куда и прибыл благополучно в самый праздник Сретения Господня.

Гостей разместили в Кремле, на подворье Кирилло-Белозерского монастыря. А тем временем вернулись в Москву царь Алексей Михайлович со своим семейством и Патриарх Никон. Начались приемы и пиры, посещение соборов и храмов, встречи и беседы с русскими людьми – мирянами и духовенством.

 

Подвиг молитвы и поста

Подошел март – время Великого поста. Вот что писал об этом Павел Алеппский. «С раннего утра чистого понедельника до среды, в течение трех дней, не бывает у них ни купли, ни продажи, не открывают никаких лавок, ни масляных, ни в особенности таких, где продаются съестные припасы. По обычаю, царь и царица постятся эти три дня, усердно посещая службы в церквах днем и ночью, предаваясь молитвенному бдению и соблюдая строгое воздержание… Наконец, отстояв обедню в среду, царь разговелся сладким компотом… Затем он опять постился от этой ночи до позднего утра субботы, когда отстоял обедню, приобщился Святых Таин, вкусил антидор и затем позавтракал. Во всю эту неделю никто не видит его лица, разве что случится важное событие в государстве».

Так же поступали в течение этой недели и все бояре, неукоснительно посещая службы в своих церквах днем и ночью. Между тем стрельцы обходили все питейные дома и все их запечатывали, и таковыми оставались они до истечения пасхальной среды. И горе же было тому, кого встречали пьяным или с сосудом хмельного напитка в руках! С него сдирали одежду, скручивали руки за спиною, а шедший сзади палач, провозглашая совершенное преступление, стегал его по плечам и спине длинной плетью. Потом виновного сажали в тюрьму на определенный срок.

 

Царь Алексей Михайлович Царь Алексей Михайлович
Патриарх Никон Патриарх Никон

 

Особенно строгий надзор за жителями бывал в течение первой седмицы поста, по средам и пятницам, на Страстной неделе и в первые четыре дня Пасхи.

Итак, с чистого понедельника – никаких дел, кроме необходимых домашних, лишь подвиг сугубой молитвы и поста. Павел Алеппский обратил внимание на обычай, когда на первой седмице архимандриты наиболее примечательных монастырей присылали и торжественно вручали Патриарху и другим знатным людям «огромный ржаной черный хлеб», который несли четыре-пять человек, как благословение обители, а также бочонок кваса и бочонок квашеной капусты.

Вообще, русские, по наблюдениям антиохийского гостя, питали особую любовь к ржаному хлебу, считая, что он придает силу; «возчики и другие простолюдины завтракали им, словно это была превосходная халва».

 

Ум, приведенный в изумление

В Неделю Православия было великое церковное торжество, так как в России всегда почитался этот день. Утром трижды ударили разом во все колокола, большие и малые, так что казалось, «весь город поколебался». В Кремлевский Успенский собор собрались патриархи, архиереи, настоятели монастырей, настоятели московских церквей с иконами своих храмов, царь и бояре, многочисленные гости «с женами, дочерьми и малыми детьми в лучшей одежде». Такое всеобщее усердие объяснялось тем, что, по принятому тогда обычаю, люди единственный раз в год прикладывались к образам и мощам святых. Впоследствии Патриарх Макарий указал Патриарху Никону на неверность подобного обычая, и со временем он исчез из нашей Церкви.

 

Русские женщины XVII столетия в церкви. Худ. А.П. Рябушкин.  1899 Русские женщины XVII столетия в церкви. Худ. А.П. Рябушкин. 1899.

 

Глазам Павла Алеппского предстало в тот день грандиозное зрелище. Помимо двух патриархов служили еще митрополиты Новгородский и Ростовский, архиепископы Рязанский, Вологодский, Тверской и Сербский. Патриарху Никону сослужили также четыре архимандрита в митрах и со своими дьяконами – настоятели Чудова, Новоспасского, Симонова и Андроникова монастырей. И служили, наконец, протопопы Успенского и Архангельского соборов с младшими священниками. А всех дьяконов и иподьяконов набралось более сорока!

В записках Павла Алеппского обстоятельно перечисляются все моменты этой церемонии. Было здесь и повествование празднику, прочитанное соборным архидьяконом «ровным и тихим гласом»; было и поименное пение вечной памяти. Сопровождалось это поднесением иконы Патриарху Никону, государю и всему духовенству в алтаре.

Возгласили вечную память царю Михаилу Федоровичу, воеводам и ратникам, павшим под Смленском и в других сражениях. А еретикам-патриархам, правителям и иным трижды пропели «анафему», отрицая их вместе со всеми «франкскими» (латинскими) исповеданиями и армянами.

Затем пели многолетие государю Алексею Михайловичу и всему его дому, а затем Патриарху Никону и, по особой просьбе царя, Патриарху Макарию. Все служившие архиереи и все архиереи земли Русской, все монастырские настоятели также удостоились такового пения. И, наконец, последовало общее громогласное многолетие всем пастырям Церкви Русской, сановникам, воинству и всем православным христианам.

 

Подаяние. К. В. Лебедев Подаяние. К. В. Лебедев.

 

«Мы были удивлены всем виденным и слышанным при этих обрядах и порядках, которые приводят ум в изумление. Мы забывали усталость от долгого стояния на ногах, сильный холод, утешаясь радостью, испытываемой нами от того, что мы видели и слышали…»

 

На Вербное воскресенье

Одним из самых больших торжеств в России того времени, по свидетельству Павла Алеппского, было празднование Входа Господня в Иерусалим, сопровождавшееся крестным ходом и известным «шествием на осляти». При этом архидьякон счел, что этот праздник русские почитают гораздо больше, чем саму Пасху и Пятидесятницу. Это, конечно, не совсем верно. Тем не менее давайте посмотрим, что происходило в этот день, 8 апреля 1655 года.

«За неделю перед тем стрельцы стали исправлять путь от Великой церкви (Успенского собора) до места (церковь Василия Блаженного), находящегося вне ворот Кремля. Они сколачивали доски гвоздями, осушали песком грязь, так как на этой неделе снег начал таять и шел дождь». А накануне, в Лазареву субботу, крестьяне возами привозили в город ветви вербы, которые священники покупали для своих храмов.

Раннее утро. Под колокольный звон все собирались в Успенский собор. Необычайно торжественно совершалось шествие в собор Патриарха. Облачась на середине храма, он начинал службу, архидьякон говорил великую ектенью. Войдя в алтарь, Никон окадил крест на престоле и малое Евангелие. Крест он отдал на серебряный поднос дьякону, а Евангелие взял сам.

 

Шествие на осляти. В.Г. Шварц Шествие на осляти. В.Г. Шварц.

 

«Все мы вышли из западных дверей храма, – пишет Павел, – сначала хоругви, а потом священники, игумены монастырей, которым нет счета. Перед всем этим крестным ходом везли большое дерево, которого ветви украшали с раннего утра до настоящего времени. К ним привязывали кисти из изюма, леденцов и множество яблок. Потом поставили дерево в сани и крепко привязали».

Колокола гремели так, что дрожала, казалось, земля. А Патриарху подвели между тем лошадь, всю покрытую белой попоной. Это умное и послушное животное год от года специально держали наготове для этого памятного дня. На лошади взамен седла было устроено нечто вроде бархатного кресла, обращенного на одну сторону. Никон предложил антиохийскому владыке сесть на этого «осля» взамен него, однако Макарий отклонил эту честь, желая наблюдать происходящее со стороны.

Обычно патриаршую лошадь вел под уздцы сам царь, однако Алексей Михайлович вновь был в походе, поэтому эту роль исполнял «царский наместник». Никон осенял народ крестом на обе стороны, заранее же снаряженные отроки – дети стрельцов – спешили взапуски расстилать под ноги «осля» свои дорогие разноцветные кафтанчики, которые им специально выдали из казны. Едва лошадь проходила по ним, отроки быстро поднимали их и, забежав вперед, расстилали снова. «Это было зрелище, смотреть которое мы пожелали бы всякому другу».

Возле храма Василия Блаженного Патриарх Никон сошел на землю и проследовал в придел Входа Господня в Иерусалим, где совершил отпуст молебна. Затем все шествие отправилось обратно в Кремль. По завершении Литургии святейший велел отсечь от «древа» две большие ветви со всем, что на них было, и послал их в дар царской семье. Народ также стремился получить веточку этого «древа», каковую хранили потом дома как святыню и по вере своей получали от нее исцеление от недугов.

«Вот описание того, что мы видели из удивительных вещей, о братия христиане, в стране московитов в Вербное воскресенье. Да увековечит Господь их царство во веки веков. Аминь».

 

одготовил Александр Алиев

Поделиться в социальных сетях:



06 Apr 2015