О древней Грузии с любовью

Всякий раз, когда А.Н. Муравьев возвращался из паломничества по святым местам, в литературных салонах Москвы с нетерпением ждали его рассказов о путешествии. В 1846–1847 годах писатель совершил поездку по святым местам Ивери.

Дарьяльское ущелье. Р. Г. Судковский

На пути в Тифлис

«Не мне описывать чудеса природы Кавказа, – скромно замечает Андрей Николаевич, проезжая по окрестностям Пятигорска и Дарьяльскому ущелью. – Место сие служило вдохновением для лучших наших поэтов, и конечно, здесь исторглись из сердца Пушкина многие стихи его “Кавказского пленника”, и здесь пришло на мысль Лермонтову прислушаться к таинственной беседе Шат-горы, или Эльбруса с Казбеком».

И все же Муравьев не может остаться равнодушным к этим «чудесам». Он восторгается и отвесными скалами, и шумными горными реками, и водопадами, и белоснежными шапками гор. Любуется цветущими долинами, старинными башнями, крепостями, средневековыми храмами. Уже в конце Военно-Грузинской дороги, близ Тифлиса, его настигла гроза «с яркими молниями при раскатах грома… Встал из мрака, в огненном свете, священный собор Мцхета, как некое чудное явление минувших веков, и мгновенно скрылся».

Крест святой Нины

Добравшись до грузинской столицы, Андрей Николаевич сразу же попросил своего знакомого вести его в собор Сиони (Успения Пресвятой Богородицы), чтобы поклониться виноградному кресту святой Нины.

Храм, основанный еще в V веке царем Вахтангом Горгасалом, поразил путешественника своим древним видом. Казалось, он врос в землю, внутри было мрачновато – узкие окна проливали мало света. Но Божественная литургия совершалась на русском языке, и это было особенно приятно Муравьеву.

Крест святой Нины

«С благоговением поцеловал я крест, сплетенный из виноградных лоз и связанный власами святой Нины. Ее изображение на серебряной доске киота, в котором хранится сие сокровище».

Изначально крест пребывал в Мцхете, затем на долгое время попал в руки армян, а возвращен в собор Сиони был царем Давидом Строителем. В XVIII столетии святыня оказалась в Москве – сюда привез ее эмигрировавший в Россию царевич Бакар. Император Александр I, получив крест в дар от внука Бакара, почти сразу же вернул его в Грузию – как благословение самой святой.

Собор Сиони (Успения Пресвятой Богородицы)

Обитель в скалах

Андрей Николаевич не стал задерживаться в Тифлисе. Пользуясь теплой осенней погодой, он решил объездить Кахетию.

В нанятом экипаже Муравьев с приятелем отправились через обширную и практически безводную Гареджийскую степь. «Это дикое уединение избрали себе еще в V столетии отшельники Грузинские, чтобы создать в пределах своей новопросвещенной родины вторую Фиваиду».

И вот тридцать верст довольно утомительной дороги позади. На высокой горе показалась одинокая башня, потом еще две, низенькая ограда… Послышался тонкий звук колокола. То была обитель Иоанна Крестителя (Натлисмцемели).

В сумраке из ворот сторожевой башни вышли со свечами семь иноков. Впереди – архимандрит Софроний, а за ним, едва ступая, опираясь на посох, шел стопятилетний старец Виссарион.

«Мы прошли прямо к отвесной скале, в которой пробита была низкая дверь, нагнулись в устье пещеры, и изу мленно выпрямились посреди величественного храма, иссеченного высокими арками в скале, с резным иконостасом наподобие Сионского. Все лампады возжены были пред местными иконами, по благосклонному вниманию к нам братии».

Русским гостям показали алтарь и помещение для жертвенника, а затем архимандрит Софроний пригласил всех в свои покои.

У входа в пещерную церковь Муравьев обратил внимание на жилую келью стражника. И кто же этот стражник? Тот самый старец Виссарион, еще бодрый на молитве! Андрей Николаевич с удивлением наблюдал, как тот, поддерживаемый с двух сторон послушниками, также направился к архимандриту вверх на гору, по выбитым в скалах ступеням.

Владыка Софроний поведал паломникам о прежней славе обители. Еще во второй половине XVIII века в ней насчитывалось 50 монахов, 10 игуменов и 4 епископа, живших тут на покое. В Грузии не было духовных училищ, и те, кто хотел посвятить свою жизнь Церкви, приходили в святую обитель еще в отрочестве и становились учениками опытных старцев. Со временем они сами духовно вырастали в наставники. Из их числа избирались настоятели монастырей и главы епархий – так глубоко было уважение царей и католикосов к этой обители.

После братской трапезы, во время которой архимандрит взошел на хоры и читал поучение, все мирно отошли ко сну.

Пещерные монастыри

С рассветом вновь зазвучал колокол. Муравьев и его спутник спустились в храм Иоанна Предтечи, где свершались заутреня и ранняя литургия. После службы паломники в сопровождении владыки Софрония углубились на десять верст в Гареджийскую степь.

Здесь им предстояло осмотреть комплекс знаменитых пещерных монастырей Давидгареджи, вернее то, что еще к тому моменту от них осталось. За годы существования монастыря его много раз разоряли мусульмане, и к XIX веку монастырские кельи совсем опустели.

Муравьев посетил Воскресенскую обитель (Моцамети). В храме его поразила алтарная преграда без икон, престол и жертвенник, на которых вместо утвари лежал крест… из человеческих костей. Путешественнику пояснили, что это останки шестисот гареджийских монахов, зверски убиенных персами в пасхальную ночь 1616 года.

«Архимандрит, несмотря на свои годы, бодро шагал по уступам скал, и мы следовали за ним вместе с наместником монастырским. Иногда даже не было места поставить ногу. Земля осыпалась под нами, обрывались камни из рук, когда мы лепились вдоль утесов по отвесной стене их, чтобы заглянуть в устья опустевших келий, или проникать в пещерные церкви, где понемногу отдыхали от трудного пути».

Побывали и в Лавре Преподобного Давида Гареджийского. А вот на монастырь его любимого ученика, аввы Додо, поглядели лишь издали. Архимандрит Софроний помнил последнего старца этой обители, который, пережив всю свою братию, переселился, наконец, в ближайший монастырь Святого Давида. А буквально за год до приезда Муравьева, в 1845 году, захоронение святого Додо завалило обрушившимся утесом, так что не было возможности подступить к нему…

Молебен двум угодникам

Следующей целью паломничества был городок Сигнахи в долине Алазани. Точнее, не он сам, а находящийся по соседству мужской монастырь Бодбе (Святой Нино), где в особом приделе кафедрального Георгиевского собора покоились святые мощи равноапостольной просветительницы Грузии.

«Нельзя было избрать очаровательнее сего места для усыпальницы блаженной девы: это высокая площадка между гор, всегда роскошная своей зеленью и осененная развесистыми чинарами, каким я не видывал нигде подобных… Здесь все дышит какой-то райской отрадой…»

Андрею Николаевичу очень хотелось помолиться над мощами святой Нины и «не разлучать ее в молитвах с другим великим угодником земли Русской, память которого совершалась в тот день, – преподобным Сергием Радонежским».

По его просьбе настоятель Бодбийского монастыря архимандрит Дионисий отслужил совместный молебен Сергию и Нине, который, по мнению Муравьева, символизировал духовный союз России и Грузии.

Уникальная икона

В селе Алаверди (неподалеку от города Телави) паломники посетили собор святого Георгия – главный и самый почитаемый храм Кахетии, центр Алавердской епархии. Сооружен он был в середине XI века при кахетинском царе Квирике Великом и, несмотря на землетрясения и вражеские погромы, сохранил свой изначальный облик.

Внимание Муравьева привлекли четыре древние иконы, перенесенные из упраздненных грузинских монастырей. Особенно замечателен был образ святого Георгия в позолоченной ризе, где он изображен во всеоружии, с поднятыми к небу руками. Под его выпуклым, надломленным снизу щитом помещалась часть святых мощей.

Военно-грузинская дорога близ Мцхеты. М.Ю. Лермонтов.

«Нигде не видал я столь древней, и вместе столь приятной глазу иконы высокого византийского письма».

К слову, самую первую храмовую икону великомученика, привезенную епископом Иосифом на грузинскую землю, уничтожил шах Персии Аббас I. Он содрал с нее оклад и раздал драгоценные украшения своим приближенным.

Праздник Хитона Господня

И вот Андрей Николаевич снова в Тифлисе. Но ему нужно спешить в Мцхету, чтобы встретить там экзарха Грузии митрополита Исидора и присутствовать при его соборном служении на празднике Хитона Господня в храме Светицховели.

Об этом событии он оставил такие строки: «Кончалась вечерня; как белые тени выходили из мрачной глубины его набожные грузинки в своих волнообразных покрывалах… Внутри святилища мелькали, как звезды, проявляющиеся вечером на тверди небесной, одинокие свечи пред местными иконами. Множество светильников, слитые вместе, горели на помосте перед тем столбом, под которым хранился Хитон Господень. У подножия столба лежали несколько усердных молитвенниц, белизною своих чадр умножая тут скопление света. И надобно ли было спрашивать, где заветная святыня храма? С благоговением поклонился я подножию священного столба».

Муравьев подробно описал внешний и внутренний вид Светицховели, особенно же потряс его колоссальный лик Спасителя на горнем месте. В сравнении с ним все прочие лики казались второстепенными. Образ хранил следы поругания диких лезгин, которые, ворвавшись в собор, стреляли из луков в очи Господни. Сколько наконечников стрел извлекли потом из фрески храмовые служители!

Крестовая гора

Ну и как можно было пропустить церковь Честного Креста (Джвари) у Мцхеты, которая так живописно и храбро стоит на краю утеса, над местом слияния Арагвы и Куры?! Здесь некоторое время жила святая Нина, и в память об этом первый епископ Иверский Иоанн поставил на горе крест, сделанный им из кедра, который вырос на месте, где находился Хитон Господень.

 Вид Крестовой горы из ущелья близ Коби. М.Ю. Лермонтов.

Очень необычно выглядел тогда храм изнутри: всю середину занимал амвон, в западной его части была устроена арка с изображением Иисуса в темнице, там же находился престол. На амвон можно было подняться только с этой стороны.

«Я никак не мог разгадать, что хотели выразить сим возвышением? Подобие ли Св. Гроба в Иерусалиме, или чудотворного столба Мцхетского, или только чтобы нога человеческая не касалась места, где был водружен Крест?»

Богослужения в Джвари не велись с конца XVIII века. Митрополит Исидор, по словам Муравьева, желал возобновить их из огромного уважения к святыне.

Осмотрев мцхетские святыни, Муравьев возратился в Тифлис. Нужно было немного отдохнуть, ведь ему предстояло новое длительное путешествие – в западные области Грузии, Имеретию и Мингрелию.

Подготовил Александр Алиев по материалам книги А.Н. Муравьева «Грузия и Армения»