Очарованный Севером

Сказочным островом, окном в «былую Россию» называют Кижи. Этот уникальный архитектурный ансамбль известен далеко за пределами нашей страны. Но мало кто знает, что своим существованием он обязан замечательному реставратору Александру Ополовникову.

Скопинские корни

Александр Викторович родился в ноябре 1910 года в городе Скопине Рязанской губернии. Отец будущего реставратора служил юрисконсультом при угольных рудниках, а мать была школьной учительницей. В семье Ополовниковых кроме Александра росли еще пятеро детей.

Раннее детство Саши было по-настоящему счастливым. Жили скромно, но в достатке. Своего отца он запомнил как «старшего патрона и наставника», как «добрейшей души человека, книголюба и мецената». А о своей любимой матушке сказал так: «Все самое, самое дорогое – это моя незабвенная мама».

В 1918 году восьмилетний Саша неожиданно оказался единственным кормильцем в семье. Все домашние, ослабленные холодом и голодом, слегли с инфлюэнцей (как тогда называли грипп), только он остался здоровым и ежедневно ходил на базар продавать книжные листочки на самокрутки. Так и выжили.

Но вскоре после этого родители мальчика расстались. Следом пришла новая беда: его мать из-за болезни оставила работу в школе. Ей назначили мизерную пенсию, на которую невозможно было прожить. Младших детей определили в детдом, а для старшего, Александра, началась самостоятельная жизнь.

Александр Викторович Ополовников

Разбитые мечты

Закончив семилетку, юноша поступил в Лесной техникум. Это был выбор сердца: он страстно желал стать лесничим.

Через несколько лет молодого специалиста по распределению направили на Дальний Восток. Там он впервые столкнулся с «трудпоселенцами» – раскулаченными крестьянами, которых принудительно объединяли в колхозы.

То, что он увидел в те годы, навсегда осталось в его памяти. «Смута, бесправие, неразбериха, – писал Александр Викторович в своих воспоминаниях. – Женщины ревмя ревут в обнимку с детьми, а то стоят на коленях и плачут, а мужики ругаются и матершинничают на чем свет стоит. Путаница, споры: телеги и сани в одном месте, лошадь и упряжь – в другом, сено и корма – в третьем… И это называется коллективизацией».

Разочарованный увиденным и собственным выбором, Ополовников возвращается в Москву. Мечты о лесе в прошлом. Но чем же тогда заниматься? По совету друзей в 1932 году он поступает в Московский архитектурный институт на факультет промышленного строительства. И спустя семь лет заканчивает его с отличием, представив в качестве диплома проект гидроэлектростанции в Угличе. По тому времени эта была передовая, высокоэффективная разработка, которая получила блестящие отзывы специалистов. К слову сказать, эта гидроэлектростанция действует в Угличе и поныне.

Юг или Север?

Казалось бы, дальнейшая судьба Александра предопределена. Впереди успешная карьера инженера-строителя и счастливая семейная жизнь – к концу учебы в институте он обзавелся семьей. Причем женился не гражданским, а настоящим церковным браком, что по тому времени было очень смелым поступком.

Но Ополовникову не сидится на месте. Его манят новые неведомые горизонты. Сначала молодожены едут на реку Керженец – в глухие леса, где исстари селились старообрядцы. А потом – в Грузию, к родственникам жены.

Там Александр Викторович писал этюды маслом, делал зарисовки грузинских храмов. Но Юг не увлек его. «Мой истинный дом и моя крепость – это Север с большой буквы. Тянет меня туда, а как объяснить, не знаю», – будто удивляясь самому себе, признавался будущий реставратор.

Именно тогда зарождается его интерес к русскому деревянному зодчеству, к удивительной архитектуре Севера, в которой, как в зеркале, отражаются лучшие черты национального характера. В этом влечении совпало все: и профессиональные знания строителя, и проснувшийся интерес к нашей истории, и полузабытая любовь к живому дереву. Теперь Александр Викторович ни минуты не сомневается в своем призвании – возрождать и сохранять северные русские церкви.

Свеча в Кондопоге

Но тут грянула Великая Отечественная, и Ополовников был призван в армию, в войска противовоздушной обороны. О планах на мирную жизнь пришлось надолго забыть. Но в 1943-м по ходатайству Академии архитектуры его неожиданно направляют в прифронтовую зону Архангельской области «для фиксации ценных памятников деревянного зодчества». Это был настоящий подарок судьбы.

По проекту Ополовникова за одно лето была проведена реставрация знаменитой Успенской церкви-свечи в Кондопоге

После войны Александр Викторович тесно сотрудничает с Управлением по делам архитектуры Карельской АССР. В 1948 году по его проекту за одно лето была проведена реставрация знаменитой Успенской церкви-свечи в Кондопоге, которую во всех архитектурных справочниках называли «вершиной русского шатрового деревянного зодчества».

Следом развернулась работа по спасению древнейшего памятника города Кеми – уникального трехшатрового собора Успения Божией Матери, который был возведен в конце многолетней Северной войны и стал своего рода памятником победы, одержанной русским воинством.

В XIX веке собор признали ветхим и хотели разобрать, но ограничились поновлением. При советской власти его снова едва не разрушили. Лишь в середине прошлого столетия благодаря Ополовникову храму вернули его первоначальный облик.

Успенская церковь

Эпоха Кижей

После Кеми для Александра Викторовича настала эпоха Кижей. Архитектор возглавил специальную проектно-реставрационную мастерскую, куда вошли не только опытные столичные реставраторы, но и местные мастера-плотники, перенявшие традиции своих отцов и дедов.

Однако наряду с соратниками были у Ополовникова и серьезные противники. Многие коллеги по реставрационному цеху отрицали его метод – обязательное освобождение церковных фасадов от поздней дощатой обшивки, главок – от железного покрытия, а внутренних интерьеров – от штукатурки. Ведь доски и железо предохраняют срубы от сырости, утверждали они. Но Александр Викторович настоял на своем: обнажил исконную бревенчатую пластику стен Спасо-Преображенского и Покровского храмов, вернул их куполам серебристый осиновый лемех.

Под его руководством в Кижи стали переносить уникальные памятники деревянного зодчества из заонежских деревень. Именно они составили ядро будущего Музея-заповедника. И реставрация часовен, живописно расположенных по окрестным берегам («Кижское ожерелье»), и восстановление утраченной ограды Кижского погоста – тоже его рук дело.

Именно здесь, в Кижах, Александр Викторович стал по-настоящему верующим человеком, остро почувствовав свою связь с Создателем. Об этом можно прочитать в сохранившихся записях Ополовникова.

А. В. Ополовников в Кижах. 1970-е годы.

«Распятый» храм

Александр Викторович постоянно интересовался судьбой спасенных им святынь. Когда церковь Спаса Преображения была признана аварийной и началась кампания по ее «спасению», он выступил против предложенных мер. Но к мнению опытного реставратора тогда никто не прислушался, и в 1980 году в тело храма был внедрен металлический каркас.

При этом «спасатели» целиком лишили храм его внутреннего убранства, включая четырехъярусный резной иконостас с древнейшими образами Петровского времени. Изъяли пол и круглый расписной потолок – «небо».

Ополовников назвал такую реставрацию святотатством, «распятием» церкви и тяжело переживал случившееся. А волноваться ученому было категорически противопоказано – он только-только перенес инфаркт. Болезнь настигла ученого, когда он готовился к защите докторской диссертации по реставрации деревянных памятников древнерусского зодчества.

Вторая родина

Постепенно Александра Викторовича и вовсе отлучили от обожаемых им Кижей, а заодно – и от остальных памятников Русского Севера. Но он продолжал трудиться на благо страны, переместив свою исследовательскую и реставрационную деятельность в Сибирь. Эта земля подарила ему немало замечательных открытий – ведь только здесь сохранились уникальные типы деревянных построек, уже практически исчезнувшие по другую сторону Уральских гор. О них он будет писать с восторгом – «нетронутые и неискаженные образцы». А главное – никто, наконец, не препятствует его работе. Именно поэтому он оставляет такие строки в своей записной книжке: «Якутия – моя вторая родина».

Именно здесь, в Кижах, Александр Викторович остро почувствовал свою связь с Создателем и стал по-настоящему верующим человеком

...Последние годы своей жизни Ополовников провел в разъездах. В начале 90-х, когда ему уже было больше восьмидесяти лет, он восстановил Обдорский острог в Салехарде. Эта работа оказалась для него последней.

Но умер Александр Викторович не от старости и не от болезней. В последних числах декабря 1994 года реставратор отправился в город Юрьевец Ивановской области, где сгорела недавно восстановленная им церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Тогда на обледенелой дороге водитель встречного автомобиля не справился с управлением…

Отпевали архитектора в храме Святителя Николая в Хамовниках – чудно-узорчатой московской церкви, не закрывавшейся даже в самую глухую атеистическую эпоху.

Послесловие

Музей-заповедник на острове Кижи стал лучшим памятником реставратору-подвижнику. После длительного перерыва возобновились службы в Покровском храме. Скоро возродится к жизни и главная святыня острова – церковь Спаса Преображения. Предполагается, что в ней также будут совершаться богослужения.

Как верующий человек и ученый, Александр Викторович, наверное, так и хотел, чтобы Церковь и музей мирно сосуществовали на так любимых им Кижах. И это желание сбылось.

Подготовил Александр Алиев